- Курупури – это лесной дух, пояснил лорд Джон.
-Здесь этим именем называют все, что несет в себе злое начало.
Бедняги туземцы боятся даже заглянуть сюда: им кажется,
будто в этих местах кроется нечто страшное.  

Артур Конан Дойль «Затерянный мир»

 

Февраль 2007 года. Венесуэла. Наша команда московских горных туристов и альпинистов высадилась на окраине маленькой индейской деревушки Паратепуи, расположенной на юге страны, на границе с Гайяной.

Это земли индейцев племени пемоны. Проводник Хайм, индеец лет сорока, подводит наш отряд к реке на окраине деревни и делает знак остановиться.

- Здесь заканчиваются земли людей и начинаются земли духов. Необходимо всем, хотя бы мысленно, обратиться к ним с просьбой о благоприятном путешествии. Это очень важно.

Хайм закрывает глаза, широко расставляет руки и начинает что-то заунывно бормотать на непонятном языке.

- Дикие люди. Неужели в 21 веке кто-то еще верит в эту чушь? – подумал я и занялся фотосъемкой. И ничего не шевельнулось у меня в душе.

 

Наш отряд выглядел внушительно – нас 12 человек, два местных проводника, непонятно откуда взявшийся бродячий жонглер из Аргентины и шесть – семь индейцев пемонов, несущих продукты и походное кухонное оборудование. Сначала мы собирались взять только проводника, ведь все снаряжение и продукты мы привезли с собой из Москвы. Но потом, выяснив все цены и тот факт, что цена без продуктов ничем не отличается от стоимости похода с продуктами, купленными проводниками в деревне, решили, что можем позволить себе расслабиться и ничего самим не готовить. Поэтому перед походом оставили в заброске привезенные из Москвы сублиматы, тем более, что газ для горелок в тех местах купить не удалось и готовить все рано было не на чем.

Вторым проводником оказался русский, по имени Павел, который представился театральным деятелем, осевшим в Венесуэле. Внешне он больше напоминал беглого каторжника из романов Жюля Верна. Учитывая, что послеперестроечную волну русской эмиграции в Венесуэле составляют в основном люди, находящиеся на Родине в бегах, то это сравнение не выглядело натяжкой.

Особенностью этого «проводника» было то, что он никогда не был в этих местах! Конечно, с Павлом можно было поговорить по-русски, но сложилось впечатление, что в этом скорее нуждался он сам. Во всяком случае, Павел, обрадованный возможностью пообщаться на родном языке, говорил не переставая. Опираясь на свой богатый жизненный опыт, он рассказал много ценного об особенностях жизни в Венесуэле, о том, как зарабатывать на контрабанде бензина в Бразилию, как снимать женщин в барах и лечить в местных условиях гонорею. Но нас интересовали совсем другие вещи – особенности маршрута, встречающиеся в этих местах животные и растения, а в этих вопросах он совсем не разбирался.

Третьим представителем фирмы был аргентинец Моуриньо. Этот молодой парень с дредами из длинных волос был странствующим артистом. Его обязанности в походе были туманны. Единственное, что он умел делать – это жонглировать шариками, да и то, если их число было не больше четырех. Обычно он околачивался около кухни, где при первой возможности тащил у нас еду. По видимому, он собирался наесться на несколько месяцев вперед, так как обедал сначала с нами, затем с индейцами, а потом, думая, что его никто не видит, повторял трапезу один, обильно запивая незаметно прихваченным ромом.

Как все это влезало в его небольшое худое тело, было совершенно непонятно.

Нельзя забыть и руководителя фирмы, помогавшей в организации этой экспедиции. По внешнему виду Риккардо — типичный латиноамериканский мафиози из многочисленных фильмов и сериалов, описывающих эти места. К сожалению, его мы увидели уже после того, как отдали деньги за экспедицию его брату, который блестяще организовал нашу поездку на лодках к водопаду Анхель, и к которому мы прониклись безграничным доверием после того как он по возвращению в город Суидад Боливар бесплатно напоил нас пивом.

Риккардо был каким-то дерганным, если не сказать – психованным. Он легко выходил из себя, особенно когда мы настаивали на выполнении обязательств, которые взял на себя его брат. Так что наши переговоры с ним проходили довольно нервно.

За счет носильщиков стартовый вес рюкзаков был небольшим – килограмм пятнадцать на человека, хотя, по заключенному с фирмой договору, индейцы должны были нести все наши вещи. Но и такой вес давал возможность, особенно не напрягаясь, проводить фото и видео съемку.

Первые два дня путь пролегал по гранд-саванне, территории покрытой жесткой режущей травой и редкими кустарниками. Это владения пемонов. Земли совершенно не обрабатываются. Пемоны всегда питались рыбой, насекомыми или тем, что добудут на охоте. Неожиданно им «подфартило» — вышедший на экраны фильм по роману Артура Конан Дойля «Затерянный мир» резко увеличил число желающих побывать в этих местах. Всем захотелось подняться по единственному пути, ведущему в «Затерянный мир», на гору Рорайма, описанную в романе, и проверить, действительно ли там водятся динозавры. Так что у индейцев появилась возможность получать деньги с бледнолицых за проход через их земли и подрабатывать в экспедициях носильщиками, как их здесь называют – портеадорами.

Пемоны – «хорошие» индейцы, находящиеся в состоянии мира с центральным правительством. Власти это ценят и даже пытаются как-то им помочь. Например, подарили индейцам целое стадо коров, чтобы они смогли заняться животноводством. Индейцы распорядились подарком по-своему – выпустили коров в саванну, и, при необходимости в мясе, отправлялись охотиться на них. Так что коров, не имеющих навыков дикой жизни и не способных прятаться от охотников, скоро не стало.

Есть и «плохие», дикие индейцы. Их земли находятся западней, в джунглях на границе с Бразилией. Из-за нападений «дикарей» приходится запрещать ночные поездки в тех местах. Дороги просто перекрывают цепью, останавливая движение. Говорят, что в тех районах есть еще неисследованные «затерянные миры» — столовые горы, как их здесь называют – тепуи. К этим изолированным, поднятым в небо плато, окруженным отвесными неприступными скалами, все боятся даже подойти.

Правительство периодически пытается навести порядок и посылает к «дикарям» карательные экспедиции. Но все бесполезно. Попробуй их найти. Под пологом джунглей в верховьях Амазонки можно город размером с Москву спрятать так, что его даже спутник-шпион из космоса не найдет. Если в этих местах терпит аварию самолет, то его даже не ищут. Если рация не работает, то шансов нет.

Но здесь, на границе с Гайяной все по-другому. Земли здесь плохие, на них ничего ценного не растет. По индейской легенде, на месте тепуи, расположенной рядом с горой Рорайма, было гигантское «дерево плодородия», с которого падали вниз выросшие на нем животные, фрукты и всякие другие полезные для еды вещи. Вождь племени решил срубить дерево. Сначала ничего не получалось, ствол дерева не могли перегрызть даже капибары. Но упорство и труд все перетрут – дерево удалось свалить. Расчет оказался не верным — упало оно не на земли индейцев, а в соседнюю Гайяну. Теперь этот край стал безжизненным, а вот в Гайяне, с которой у Венесуэлы плохие отношения из-за пограничного спора, растет все.

Живности тоже не видно. Даже змей, хотя проводник индеец утверждает, что их тут очень много. Противозмеиной сыворотки у нас нет – для нее нужен холодильник. Единственное средство от укусов – противопаралитический электрический шокер в рюкзаке проводника.

И если бушмейстера, знаменитую, крайне агрессивную, трехметровую, смертельно ядовитую змею, прокусывающую своими огромными зубами кожаный ботинок, встретить маловероятно, то менее эффектных, но гораздо более ядовитых гремучников, здесь полно. Вспоминаю, что если у бушмейстера вероятность смертельного исхода в случае укуса всего 20 процентов, то у гремучника – 80.

А еще проводник рассказал, что в этих местах водится самая ядовитая змея в мире – которую здесь называют «король». Эта черная змея с красными и белыми кольцами не превышает в длину полуметра. После укуса смерть наступает через минуту. К счастью, она не агрессивна и нападает на людей только в качестве самозащиты.

Индейцы периодически поджигают траву вдоль тропы. Это разгоняет змей, и нам они не досаждают. Зато около ручьев очень достает мошкара, которую здесь называют «пури –пури», что на языке пемонов означает «укусил-укусил». Для пемонов мошкара не страшна – их пот имеет специфический запах, отпугивающий насекомых. А вот нам приходилось не сладко. Пришлось даже достать накомарники.

Но вот и первый лагерь, расположенный на реке Кукенан около большой запруды. Народ, обрадовавшись, бросился купаться. Наплававшись, вылезаем из воды.

- А знаменитого амазонского сомика кандиру тут нет? – интересуюсь у Павла, вспомнив рассказы о маленькой, но самой страшной рыбе этих мест, которую так привлекает запах мочевины, что она залезает во все доступные отверстия на теле купающихся. Потом ее оттуда можно только вырезать, при этом человек становится инвалидом.

Бромелия

- А кто его знает. Пойду, спрошу у индейцев.

Сразу становится грустно. Прислушиваюсь к своему организму – вроде никто не залез.

- Нет, сомика здесь нет. Это мертвая вода, стекающая с Рораймы. В ней ничего не водится, никакой рыбы. И пить можно прямо из ручьев.

Ну, к этому мы пока не готовы. В тропиках на такой высоте пить сырую воду страшно, даже бросив в нее обеззараживающую таблетку. Мучайся потом с животом. Не спасут даже шесть литров рома, которые тащат с нами индейцы.

За второй день доходим до базового лагеря, расположенного у подножия Рораймы. Здесь многочисленные места для палаток и небольшая индейская хижина, где ночуют пемоны. Очень красиво смотрится закат – переливающееся всеми оттенками красного небо и черные острова вершин тепуй в море облаков.

Начинаются проблемы с индейцами. Они требуют дополнительной платы, аргументируя это тем, что Риккардо заплатил им только за три дня. Павел выступает в качестве переводчика и посредника, причем очевидно, что он не по нашу сторону баррикад.

Утром по единственной ведущей в «Затерянный мир» тропе, начинаем подъем на тепую Рорайма. Здесь уже настоящие джунгли. Народ хочет идти быстрее, но Хайм никого не пускает вперед себя – боится змей. А мы с Ириной немного отстали на фото и видеосъемку, пытаясь запечатлеть в тишине атмосферу и колорит тропического леса.

Динозавр

К нам подлетает большой синий жук и садится на ветку. Да это же колибри! Вот она какая – «синяя птица»! Действительно, пришлось шагать «в такие дали, что не очень-то и дойдешь». Только разве поймаешь «птицу удачи»? Посидела, поманила и полетела по своим делам дальше.

А вот и бромелии, которые собирают в своих розетках дождевую воду. Сколько внимания им уделили ребята из экспедиции Би-Би-Си, описанной в известной книге Хеймиша Макинса «Восхождение в затерянный мир», которой я так зачитывался в детстве. Мог ли я тогда подумать, что тоже увижу почти километровую отвесную стену Рораймы, которую штурмовали английские альпинисты.

Тропа то круто лезет вверх, то траверсирует склон, а иногда и резко уходит вниз, обходя очередной скальный отрог столовой горы. Начинается последний подъем. Насквозь проходим водопад и видим «ворота Рораймы», единственное доступное для путешественника место, через которое можно попасть в «Затерянный мир».

Индеец

Мир Рораймы – очень странное и на первый взгляд довольно безжизненное место. Там нет джунглей, по плато не ходят динозавры, которых так красочно обрисовали ребята из Голливуда. Там нет первобытных людей, да и вообще никогда не жили люди. И расположенное на плато озеро Глэдис получило свое название только после выхода в свет знаменитого романа Артура Конан Дойля. Да и вообще, Конан Дойль не указывал в своем романе точные координаты «Затерянного мира», так что при желании прообразом места, изображенного в книге, можно считать любую тепую. Хотя в романе вскользь и упоминается угол, где сходятся границы трех государств, «где начинается неизвестность», а лорда Рокстона «ничто не удивит», а это и есть Рорайма.

Но и без литературных ассоциаций плато производит сильное впечатление. Над всем этим странным миром витает атмосфера какой-то необычности, тайны. Недаром у индейцев-пемонов с местами, расположенными на вершинах тепуй, связано так много преданий и легенд.

Индейцы считают, что там живут «дуэнды» — карлики, мистические существа из другого мира, и что именно на вершинах тепуй, в «затерянных мирах» находятся окна в этот другой мир, которые открываются, когда горы окутывает туман. Этим они объясняют периодическое исчезновение в «затерянных мирах» людей, в частности бесследно исчезнувших не так давно на Рорайме членов китайской экспедиции.

Пещера

Логичней выглядит совсем другое объяснение. В условиях плохой видимости так легко бесследно сгинуть, провалившись в один из бездонных скальных разломов, или просто навернувшись с километрового отвеса, опоясывающего плато, отправиться в «лучший из миров». Особенно хорошо это понимаем мы с Ириной, когда во второй половине дня вдвоем решаем подняться на высшую точку горы Рорайма – пик Маверик.

Пик вроде совсем недалеко от нашего лагеря, разбитого под скальным навесом у входа в какую-то пещеру на самом краю «Затерянного мира». Но добраться до него без проводника оказалось совсем не просто. Пришлось долго плутать, обходя каменные завалы, скальные разломы и небольшие болота. Когда подошли к вершине – все заволокло туманом и тропу наверх мы не нашли. Неожиданно увидели небольшую человеческую фигурку на гребне.

- Нам туда, решили мы и поспешили к месту, где так неожиданно появился и исчез маленький человек.

Однако гребень оказался краем плато, обрывающегося километровым отвесом вниз. Никакого карлика там не было, и быть не могло – в этом месте подъем на вершину без специального снаряжения был невозможен. Мы вовремя это поняли, остановились, посмотрели на это «окно в другую реальность» и повернули назад. Туда мы еще успеем.

Пещера

Вечереет. Мы одни в этом мире. Незабываемое ощущение. Ведь это самые древние горы планеты. Этой черной, шершавой, испещренной шрамами скальной поверхности два миллиарда лет! Фактически мы идем по праматерику, по Гондване, ведь его разлом на современные континенты произошел много миллионов лет позже появления этих мест. Мы как будто перенеслись на машине времени в далекое прошлое Земли. И даже редкая растительность, которая появилась здесь по геологическим меркам совсем недавно, не портит это впечатление.

О растительности разговор особый. Каждый «затерянный мир» — замкнутая экосистема, не имеющая контактов с внешним миром. Так что почти все растения – эндемики.

Например, росянка рораймская – темно-красное, волосатое растение, охотящееся на насекомых рядом с нашей палаткой. Или разнообразные красивые цветы, название которых не удалось установить даже с помощью определителя растений.

Пещера птиц

Но вот и лагерь. Жаль, что не поднялись. Пришлось через день еще раз возвращаться к вершине. В хорошую погоду по тропе, которая шла с противоположной от нашего лагеря стороны, мы поднялись без всяких проблем и все же оказались на вершине.

Утром наша команда разделилась. Часть, с Хаймом и Моуриньо отправилась на другой конец плато, чтобы проверить официальную информацию, что самой высокой точкой Гайяны является мыс Великий Нос – острая оконечность плато, врезающаяся в гайянские джунгли.

Путь не близкий. Сначала до места, где встречаются границы трех стран – Венесуэлы, Гайяны и Бразилии, так называемого «трипл пойнт», затем ночевка в Бразилии и бросок до Великого Носа. До самого конца плато дойти не удалось – путь к Великому Носу преградил огромный разлом, а веревок с собой народ не взял. Зато удалось точно установить, что Великий Нос не является самой высокой точкой гайянской части плато горы Рорайма, так как он был явно ниже «трипл пойнт», которую мы и постановили считать самой высокой точкой этой страны.

Остальные, с молодым индейцем Хосе, взявшим на себя обязанности проводника, добрались до «трипл пойнт», обошли вокруг пограничного столба, отметив свое пребывание на территории Бразилии и Гайяны, и вернулись обратно. Утром следующего дня направились изучать пещеру, обнаруженную недалеко от лагеря.

Пещер на плато Рорайма очень много. На самых древних горах мира и пещеры самые древние, причем, подозреваю, большинство из них совсем не исследованы – спелеологи тут бывают не часто. Вот и в нашей пещере следов присутствия человека видно не было, хотя индеец полез внутрь очень уверенно.

Подъем по джунглям

Марина идти в пещеру отказалась и села ждать нас у входа. Мы же самоуверенно отправились в глубь земли.

Индеец шел очень быстро. Его не останавливали ни подземные озера, ни траверсы по узким скальным полкам. Я, пару раз провалившись в воду, уже не пытался остаться сухим и шел через водные препятствия вброд.

Вадим, наш единственный спелеолог, показывал нам по дороге разные интересные вещи – подземный жемчуг, бесцветного сверчка, никогда не видевшего дневного света, уникальные по форме сталактиты.

Путь подъемва

Пещера то сужалась до небольшого лаза, так что приходилось пробираться через подземные ходы ползком, то расширялась большими просторными залами. Немного смущало большое количество боковых ответвлений, но Хосе шел столь уверенно, что в его хорошем знании правильной дороги никто не сомневался.

Наконец, пещера сузилась так, что дальше не могла пролезть даже миниатюрная Ирина, и мы повернули обратно. Индеец, который не говорил на понятном нам языке, все так же уверенно вел нас назад, но у народа начали появляться сомнения – в этих залах мы еще не были. Когда же индеец уперся в тупик, все поняли, что он дороги не знает, и сам в этой пещере никогда раньше не был.

По телу пополз липкий холодок. Стало как-то не по себе. Особенно тем, у кого начали садиться батарейки в фонарях. Вадим, как опытный спелеолог, достал зажигалку и объяснил, что нужно двигаться в направлении сквозняка, сдувающего пламя. Мы так и сделали, но теперь двигались осторожно, высылая на всех перекрестках путей разведку.

Неожиданно впереди послышались радостные крики — народ встретил Хайма. Это Марина, сильно обеспокоенная нашим долгим отсутствием, позвала его на помощь. Проводник как раз в это время возвращался со второй половиной группы из Гайяны, и Марина смогла его перехватить на пути к лагерю.

Рассвет

Вечером мы опять пересекли плато, теперь уже в поперечном направлении, и остановились купаться в местных озерах, как их здесь называют – «джакузи».На дне прозрачных озер множество красивых кристаллов горного хрусталя. Особенно много кристаллов вдоль стекающего со склона ручья, который так и называют — «алмазный водопад». Россыпи кристаллов лежат в основании легенды о несметных алмазных сокровищах, хранящихся на этом труднодоступном плато.

Индейцы-носильщики, сразу после подъема на плато Рораймы, бросили нас и вернулись вниз. Они утверждали, что оплаченные Риккардо дни закончились. Мы смогли, пообещав заплатить дополнительно, уговорить остаться только двоих, чтобы помочь нести вещи женщинам, которые, понадеявшись на носильщиков, оставили свои большие рюкзаки внизу.

Рорайма

Тем не менее, несмотря на значительное сокращение нашего состава, продукты были уже на исходе, что, скорее всего, объяснялось не только ошибками в планировании Хаймом раскладки, но и фантастическим аппетитом бродячего артиста. Хорошо еще, что Ирина на всякий случай взяла московские запасы чая, а также конфет, которые мы стали использовать вместо закончившегося сахара.

Время нашего пребывания в «Затерянном мире» заканчивается, и утром следующего дня мы отправляемся назад. Все уже хорошо ориентируются на плато и бодро, без проводника, застрявшего где-то сзади, спускаются вниз.

Рорайма

Вот мы и у ручья, протекающего рядом с базовым лагерем. С удовольствием залезаем в воду и расслабляемся. Самое трудное позади.

Вдруг к нам подходит Павел.

- Индеец Хосе сорвался при спуске из «ворот Рораймы» и сломал ногу. С ним сейчас Хайм. Нужно искать спасательный вертолет. Кстати, вы должны будете его оплатить.

- Почему, мы же не сами набирали индейцев, а фирма Риккардо. Он должен был застраховать людей, ведь травма – обычное дело в горах.

- Да кто здесь будет страховать индейцев? Кому они нужны? Но у вас будут проблемы. Индейцы в деревне Паратепуи просто возьмут вас в заложники и не отпустят, пока вы не рассчитаетесь. Даже правительственные войска с ними боятся связываться, не говоря уж о полиции, которой в этих местах просто нет.

- Ну, это маловероятно. Хосе, хоть и пемон, но не из этой деревни. А за чужого индейца они воевать не будут. Но проблему все равно надо решать, не оставлять же человека умирать в джунглях. Надо организовать спасработы.

- Все уже ушли вниз. Кто его потащит? – ответил мне Павел. Сам он, очевидно, никого тащить не собирался.

Рорайма

Почти вся группа была уже на пути к первому лагерю, сидевший рядом Михаил сломал ребро во время выхода к Великому Носу, так что выбор был невелик. Мы с Женей и молодым индейцем пемоном Уильямсом, которому как потом выяснилось, исполнилось только четырнадцать лет, втроем побежали обратно на гору, хотя толком не отдохнули, да и повторно подниматься по этому крутому склону было психологически тяжело.

Женя в вопросах медицины пользовался непререкаемым авторитетом, так как несколько лет проработал в госпитале программистом. У нас в группе он выполнял обязанности доктора и нес аптечку. Наконец у него появилась серьезная возможность попрактиковаться. Индейцу сняли штаны, и Женя вколол ему что-то противошоковое и обезболивающее. Затем затянул индейцу ногу, взвалил пемона на спину и потащил вниз.

Индеец тяжелый, килограмм шестьдесят, так что меняемся через каждые тридцать метров. На крутых участках используем следующую технику – человек встает на четвереньки, индеец забирается ему на спину, после чего спасатель пятится с ним задом вниз по склону, хватаясь за скалы, лианы или корни деревьев руками. На более пологих участках идем в полный рост, сажая пострадавшего на шею. Нога у пострадавшего распухла, но на самых опасных участках ему все же приходится ковылять самостоятельно, мы лишь поддерживаем его под руки.

Рорайма

Больше всех несет Женя. Просто поражает его физическая форма, можно подумать, что он всю жизнь только и занимался тем, что таскал на себе по джунглям раненых индейцев.

Женя виртуозно проходит очередной крутой спуск и останавливается на отдых.

Возвращаю мачете Хайму и подхватываю пострадавшего. Индеец сильно потеет и кажется, что его пот просто льется на мою спину. Запах очень специфический, сильно отличающийся от запаха пота белого или негра. Не удивительно, что он хорошо отпугивает москитов. Неосторожно задеваю больной ногой индейца за лиану, и он вскрикивает от боли. Но в остальном, стиснув зубы, держится молодцом.

Наверное, я выгляжу очень глупо. Никогда не читал, что бы великие первооткрыватели первопроходцы таскали на себе проводников. Даже гуманист Дэвид Ливингстон ничего не писал про это в своих дневниках, не говоря уж про безжалостного Стэнли, который разве что пристрелил бы раненого, чтобы сократить его мучения.

С другой стороны, кто знает, из-за чего бесследно растворилась в джунглях Амазонки последняя экспедиция знаменитого полковника Фоссета, открывшего миру затерянный город инков. Английского путешественника, который рассказал Артуру Конан Дойлю о существовании в верховьях Амазонки «Затерянного мира».

Сокровища Рораймы

Передаю раненого пемона Хайму и почти падаю в пересекающий тропу ручей, жадно глотая холодную воду Рораймы, даже не вспоминая об обеззараживающих таблетках, которых у меня все равно нет.

Но вот и нижний ручей. Женя вносит пемона в хижину и сгружает на пол, под аплодисменты находящихся в ней индейцев. От хижины вниз идет довольно пологая дорога и пострадавшего можно будет дальше спустить уже на лошади.

Спасработы дались тяжело – меня долго и мучительно рвет. Небольшой отдых, и мы опять бежим вниз.

Начинает смеркаться. Навстречу появляются фигурки людей с рюкзаками. Это наши ребята, во главе с Владимиром Шатаевым, услышав от имеющего рацию аргентинца о возникших проблемах, отправились на помощь.

В лагере подводим итоги дня. Кухня и одна палатка затерялись где-то на пути спуска с Рораймы, из еды у нас только спрятанные в хижине остатки рома. Аргентинец сбежал, носильщиков нет, Хайм с раненым Хосе остались ждать лошадь в базовом лагере, так что из представителей фирмы остался только неунывающий Павел, который считает, что все идет нормально.

Утром с чувством легкого голода в животе собираем рюкзаки, переправляемся по камням через реку и начинаем длинный спуск вниз.

Трипл-пойнт

Палящее тропическое солнце. На небе ни облачка. Мы с Ириной идем замыкающими. Группа сильно растянулась, и мы видим на горизонте только Павла и Михаила. При появлении ручейка сразу останавливаемся, припадаем к воде, смачивая рубашки, кепки и поливая водой волосы. Но надолго этого не хватает, вся влага испаряется почти мгновенно, и мы опять с надеждой ждем очередного ручейка или хотя бы развесистого куста, в тени которого можно было бы отдохнуть. Рюкзак уже килограмм под тридцать и тащиться по этому пеклу нелегко. Чувствуется какая-то слабость, то ли от накопившейся усталости, то ли от недоедания, то ли от изнуряющего солнца.

Впереди тенистая ложбина. В ней, на берегу небольшой реки, прячась в тени деревьев, расположилась на перекус поднимающаяся снизу французская команда. Это удача! Помню, что французы – большие патриоты и любят, когда говорят на их языке.

- Бонжур! Сава? ( — Привет, как дела? – фр.). У меня еще в словарном запасе бессмертная фраза Кисы Воробьянинова – «Мсье, же не манж па сис жур» ( — Месье, я не ел шесть дней – фр.), но понимаю, что так сразу, в лоб, оглашать главную цель разговора нельзя.

Исчерпав свой запас французских слов, перехожу на английский. К счастью, они его знают. Устанавливаю контакт, объясняя, что мы не местные бомжи, а свои братья-туристы, что мы любим Францию, а Ирина даже работает программистом в крупнейшей французской фирме «Лакталис», поставляющей в страны СНГ масло и сыры под маркой «Президент».

- Да, да. Мы, конечно, знаем эту компанию, — отвечают французские девушки.

Лед недопонимания растоплен, и можно переходить к главной части.

- У нас тут небольшие проблемы. Носильщики разбежались на третий день, на спуске с Рораймы сорвался и сломал ногу проводник, которого мы спускали в базовый лагерь, неся по очереди на спине, кухня, бензин и часть снаряжения куда-то исчезли, и мы не ели уже два дня!

- Да, да. Это все очень интересно, — французы продолжают поглощать свои бесконечные бутерброды, не проявляя ни малейшего желания поделиться.

Облом так облом. Все же трудно со своим столитровым рюкзаком выглядеть своим в компании путешествующих налегке французов. Интересно, во сколько им обошлись такие работящие носильщики?

Взваливаю на плечи рюкзак и ползу по саванне дальше. Палящее тропическое солнце в самом зените. Кажется, что мозги уже расплавились и вот-вот закипят. А в Москве сейчас хорошо – минус двадцать. На лыжах можно кататься. И солнце не печет …

Вылезаю на обзорную вершину и вижу деревню Паратепуи. Финиш уже совсем близко, но, чувствую, что все начинает плыть перед глазами.

Шатаев

Заметив неладное, Ирина забирает мой тяжелый рюкзак, оставляя мне свой маленький, и бежит вперед. Вес у меня теперь совсем смешной, но каждый шаг дается с огромным трудом. В голове туман, и я даже не понимаю, по какой тропе убежала Ирина. Да и вообще ничего не понимаю. Мысль одна, как бы не грохнуться, потеряв сознание от теплового удара.

С трудом замечаю перед собой спуск к священной реке. Вот она, граница владений злобных духов Рораймы. Из последних сил, продираясь через неожиданно возникшие перед глазами заросли, спускаюсь к воде и макаю в нее голову. Шатаясь, перебираюсь на другую сторону реки и через некоторое время начинаю слышать взволнованные крики потерявшей меня Ирины.

Привалившись к камню, сижу в тени деревьев и прихожу в себя. Подоспевшая Ирина снимает с меня рюкзак, сует в рот витамины, и становится легче. Мы встаем и потихоньку выбираемся к людям.

Злобные духи Рораймы / Горы Мира. Южная Америка / Mountain.RU.