Любовь с первого срыва

Поход начинался трудно. Руководитель только что прошел “четверку”, имел отличную акклиматизацию и грандиозные планы на нашу горную двойку на Западном Кавказе. Он сразу взял сумасшедший темп и полностью вымотал новичков, которые составляли треть нашей группы. Конечно, они весь год тренировались в секции горного туризма, но Ленинские горы в Москве все же трудно сравнивать с Кавказом.

Быстро проскочив первый перевал (Азау, 1А), руководитель решил, что пора браться за более серьезные дела. Мы вылезли в верховья малопосещаемой реки Мурсалы и выяснили, что пойдем не заявленную 1Б, а первопрохождение седловины в другом краю цирка, которую руководитель оценил в 1Б со “звездой”. Наличие “звезды” подразумевало, что в некоторые годы этот перевал можно оценить в 2А, причем, на мой взгляд, этот год достался именно нам.

Седловину перевала подрезал огромный бергшрунд. Руководитель, с нижней страховкой, перешел его по небольшому снежному мосту и, поднявшись к скале, вбил в нее крюк, повесил карабин и пропустил через него веревку. Затем, немного набирая высоту, прошел на всю веревку по склону над бергшрундом и забил в снег первый ледоруб. После этого принял второго участника, который принес веревку и организовал дальнейшую страховку руководителя. Провесив еще одну веревку, теперь уже круто вверх, руководитель опять организовал точку страховки на вбитом в снег ледорубе. Третья веревка вывела его уже почти на седловину, выйдя на которую он сложил тур, написал записку и сел есть шоколад.

Вместе с ним на перевале оказался и страховавший его второй участник, имевший опыт “четверки”, так что командовать внизу было уже некому, и группа самостоятельно потянулась вверх по перилам. Причем, после прохождения первой связки, нижняя веревка оказалась не закрепленной на скальном крюке, а просто свисала вниз от забитого в снег первого ледоруба.

Решив, что старшим товарищам виднее, народ вязал схватывающие узлы и бодро шел вверх, хотя и было понятно, что в случае срыва, вероятность которого была достаточно велика, человек маятником улетал в сторону бергшрунда, и дальнейшая его судьба определялась расстоянием, оставшимся до вбитого в снег ледоруба. Этот сценарий не выглядел неправдоподобным: несколько срывов уже было при подъеме связок к трещине, что, учитывая крутизну склона и отсутствие у части участников кошек и горного опыта, было совсем не удивительно.

Тут еще сверху пришло неожиданное распоряжение, что ледорубы нужно убрать (!) в рюкзаки, чтобы они не мешали движению по перилам. Многие так и сделали. Склон был крутой, перила выглядели ненадежно, да и бездна расположенного внизу бергшрунда новичкам, у которых это был второй в жизни перевал, оптимизма не прибавляла. В общем, когда внизу остались только два “опытных” (мы уже прошли единичку) участника, Галина, одна из девушек-новичков, потеряла равновесие и сорвалась. Другая девушка — Ирина, которая в этот момент была на тех же (!) перилах, с тоской смотрела, как Галя летит в бергшрунд, но ничего сделать не могла. Её ледоруб был надежно спрятан в рюкзаке. На вбитом в снег первом ледорубе никто не стоял, и ледоруб, не выдержав рывка, выскочил из снега, увеличивая дистанцию падения девушки. Галина слетела в трещину, но, к счастью, зависла в ней, задержавшись на веревке, привязанной к верхнему ледорубу. При этом она сдернула и беспомощно ожидающую своей участи Ирину, которая маятником покатилась по склону и скрылась в бездне.

Все это произошло в полной тишине и заняло считанные секунды. Я подполз к краю трещины и покричал вниз. Никто не отзывался. Покричал еще раз – из глубины донёсся еле слышный крик Ирины. Слава богу! Жива! Но что делать, руководитель-то уже на перевале, веревок нет, да и опыта никакого.

Связываю два найденных репшнура, пристегиваю к обвязке и ползу по карнизу, нависающему над трещиной. Партнер страхует меня через ледоруб, но как назло репа не хватает. Отстегиваюсь и проползаю последний метр уже без страховки. Галина висит у самого края, глаза открыты, но она в шоке и на голос не отзывается. Перегнувшись через край карниза, дотягиваюсь до петли на ее рюкзаке и вытаскиваю рюкзак вместе с девушкой на снег. После этого, изображая медсестру, вытягивающую с поля раненого бойца, волоку ее вниз.

Теперь очередь за Ириной. Тащу ее, просто вытягивая веревку. Вроде нужно вязать какие-то узлы, но все сразу вылетело из головы.

Ирине очень повезло. Улетев в бергшрунд на всю веревку, она упала на снежную пробку, но ничего себе не сломала. В трещине было сыро и темно. Гладкие отвесные стены трещины смыкались где-то вверху. Снежная пробка под ногами выглядела ненадежно и, того и гляди, могла обвалиться. Не натянутая веревка уходила куда-то вверх, но как выбираться по ней — было не понятно. Затем веревка натянулась, и Ирина почувствовала, что поднимается к свету. Когда за краем трещины она увидела мою небритую физиономию, стрела Амура пронзила ее сердце, и она поняла, что выйдет за меня замуж. Я об этом тогда не догадывался, но оказалось, что она была права.

Николай Носов. Статья из газеты «Вольный Ветер» 2004